ЛИЦА ВОЙНЫ

Вторая оккупация

Освобождение

При участии центра по поддержке одарённых и талантливых детей «Ступени успеха»

Разработка сайта — RUFORMAT®

Поделиться

Раздел в разработке

Раздел в разработке

Великая отечественная война оставила неизгладимый след в истории нашей страны и нашего города. Ростов-на-Дону вошёл в десятку наиболее пострадавших городов.

НОЯБРЬ 1941

Ноябрь 1941 года – 27-й месяц Второй мировой войны. Тяжелейший кризис, в котором находилась Красная Армия, еще не был преодолен: немцы продолжали наступать на всех стратегических направлениях.

5 ноября части группы армий «Юг» фельдмаршала фон Рундштедта начали активное наступление в направлении Ростова-на-Дону. Главная цель натиска – Кавказ и его нефть. Непосредственно город защищала 56-я армия генерала Ремезова.

квадратных метров грунта было вырыто во время строительства оборонительных сооружений.

Десятки тысяч ростовчан во время строительства оборонительных
со­оружений и укреплений вок­руг города отрыли противотанковые рвы и эс­карпы, окопы и укрытия для боевой техники, блиндажи и наблюдательные пункты.

квадратных метров грунта было вырыто во время строительства оборонительных со­оружений.

Десятки тысяч ростовчан во время строительства оборонительных
со­оружений и укреплений вок­руг города отрыли противотанковые рвы и эс­карпы, окопы и укрытия для боевой техники, блиндажи и наблюдательные пункты.

Все были мобилизованы на строительство оборонительных сооружений.
Их строили и в Ростове, и за городом. Была объявлена норма часов отработки. Нет у тебя справки о сданной норме, хлебную карточку не дадут.

— Михаил Вдовин

Ростовчане готовят оборонительные укрепления на подступах к Ростову.

Мама ходила рыть противотанковые рвы, за Чкаловским. Копали их в основном старики и подростки.

В 41-м мне было 12 лет. У матери еще трое: Саше — десять, Вере — четыре, Наде год и восемь месяцев.

— Л. Шабалина

Копали до поздней ночи. Туда и обратно — пешком. Трамваи не ходили. Позже мне один военный рассказал, что рвы эти не могли остановить танки. Подходит колонна, головной танк расстреливал ров в одном месте, осыпая землю, потом утюжил ее, делая съезд и въезд, и колонна двигалась дальше

Ростовчане готовят оборонительные укрепления на подступах к Ростову.

Все были мобилизованы на строительство оборонительных сооружений.
Их строили и в Ростове, и за городом. Была объявлена норма часов отработки. Нет у тебя справки о сданной норме, хлебную карточку не дадут.

— Михаил Вдовин

Мама ходила рыть противотанковые рвы, за Чкаловским. Копали их в основном старики и подростки.

В 41-м мне было 12 лет. У матери еще трое: Саше — десять, Вере — четыре, Наде год и восемь месяцев.

— Л. Шабалина

Копали до поздней ночи. Туда и обратно — пешком. Трамваи не ходили. Позже мне один военный рассказал, что рвы эти не могли остановить танки. Подходит колонна, головной танк расстреливал ров в одном месте, осыпая землю, потом утюжил ее, делая съезд и въезд, и колонна двигалась дальше

Как сейчас помню звуки воздушной тревоги. По радио напряженный голос диктора бесконечно повторяет: Граждане! Воздушная тревога! Воздушная тревога!
И начинали противно гудеть заводские гудки. Плаксиво, коротко вскрикивать паровозы. За душу берет тоска. Внутренности опускаются куда-то вниз. И губы невольно шепчут молитву.

— Евгений Комиссаров

Граждане! Воздушная тревога! Воздушная тревога!

Отчетливо помню первое «крещение». Гуляя по улице, заметил, как засуетились прохожие. Посматривают на небо. Вижу — летят! Медленно летят клином девять тяжелых немецких бомбардировщиков. Обычно в это время все жмутся поближе к убежищам, щелям. Побежал и я к своему укрытию. Его соорудил во дворе отец. Это был настоящий блиндаж — окоп, накрытый досками и бревнами, засыпанный землей. Там мы держали запас еды, воды, свечей. На случай, если нас там завалит. Был там и запасной выход. Он упирался в забор. Мы, как суслики, высунувшись из укрытия, через заборные щели могли наблюдать за тем, что происходит на улице. Потом, когда война вошла в город, мы оценили по достоинству наше сооружение.

Я был уже во дворе, когда услышал свист падающих бомб, вбежал в дом, чтобы предупредить родителей, и первые бомбы начали рваться прямо у нас во дворе. Мы кинулись было к блиндажу, но — поздно. Рвануло так, что вышибло все стекла. Отдельные взрывы слились в сплошной грохот. Дом трясет. Пол под ногами ходуном ходит. Забились в угол, за шифоньер. Он валится на нас. Придерживаем его руками. Мама крестится. Абажур под потолком болтается. Штукатурка сыплется на головы. В разбитые окна влетают комья земли, камни. Вонища от дыма и газа. Ощущение какой-то тупой животной безнадежности. И мысль что-то вроде: «Скорее бы уж! Любой конец, но скорее!» Когда все кончилось, и мы выбрались на двор, видим, что двора-то вообще и нет. Кругом валяются бревна. Полно свежевырытой земли. Забор лежит. На проводах доски качаются. Дымище и горелая вонь.

Чуть пришли в себя, стали разбираться: почему это немец нас так бомбил, что он тут за объект нашел? И сразу поняли: самолеты привлекала высоченная труба, торчащая совсем рядом с нашим домом. Принадлежала она маленькому литейному заводику. Мы всей улицей умоляли директора этой «трубы» убрать ее, дабы не привлекать такой мишенью внимание немецких самолетов. Директор уперся: «Не могу, — говорит, — у меня с этой трубой технологический процесс связан». Мы: «Да черт с ним, с твоим процессом, жизнь людей дороже». Бомба разрешила наш спор. В очередную бомбежку трубу снесло взрывной волной.

— А. Агафонов

И мысль что-то вроде: «Скорее бы уж! Любой конец, но скорее!»

Мы жили на окраине, в Красном городе-саде, на улице 2-ой Кольцевой, дом 125. Так что у меня взгляд «окраинного» человека.

Город готовился к обороне. У нас три раза дома стояли стройбатовцы. Они рыли окопы и сооружали укрепления.

Их кормили обычно пшеничным супом, они его называли «суп-блондинка». И говорили, что от него «кишки слипаются». С питанием тогда у нас еще было нормально. Мама приносила мешками огромных сазанов и запекала их в коробе.

Солдаты приходили под вечер усталые, замерзшие, и как они говорили «отогревали душу борщом». Был среди них огромный малограмотный парень Яша, с Урала. Грузин Шота учил меня играть на цимбалах. Были еще Костя, Ваня, Пантелей Карпович. Я у него спрашивала: «Сколько людей в роте?» А он смеется: «В роте — зубы». Мы с ними подружились. Когда они уехали, мама с ними переписывалась. Почти все они погибли под Таганрогом. Ваня пропал без вести, Пантелей Карпович вернулся без ноги — он-то и рассказал о судьбе наших постояльцев

— В. Семина-Кононыхина

«Сколько людей в роте?»
А он смеется: «В роте — зубы»

Одна из бомб с полтонны весом как-то не так воткнулась в землю. Вошла под углом. Повернулась. И почти вышла на поверхность. Но не разорвалась. И надо было ее обезвредить. А как? Нашелся бедовый милиционер. «Я ее расстреляю», — говорит. Участок этот огородили. Подкопали бомбу так, что стал виден взрыватель. Часть ее корпуса засыпали разным мусором, землей. Обложили бревнами. Построили доморощенное сооружение. Чтобы осколки не разлетелись. Милиционер устроился невдалеке, напротив. Улегся в канавку и стал, из винтовки в бомбу стрелять. И, наконец, попал-таки. Рвануло. Да не так, как все предполагали. Из-за этого «инженерного» сооружения взрывная волна хлестнула в сторону милиционера. И куда-то унесла его. Жив он остался, но заикаться стал

— Евгений Комиссаров

Нашелся бедовый милиционер. «Я ее расстреляю», — говорит.

Сильных уличных боев в городе не было. Мы потом видели подбитые наши танки на улицах. Видел я немецкую танкетку. У нее впереди была прострелена башня. Мы залезали в нее, заметили кровь немцев. Открыли сзади «бардачок», а там — чулки, парфюмерия. Где-то, видимо, фашисты нахапали и возили с собой. Может быть, подарки для предполагаемых подружек… В городе оставались еще окруженные наши бойцы, и жители их прятали

— В. Лемешев

свидетель первой оккупации

Сильных уличных боев в городе не было. Мы потом видели подбитые наши танки на улицах. Видел я немецкую танкетку. У нее впереди была прострелена башня. Мы залезали в нее, заметили кровь немцев. Открыли сзади «бардачок», а там — чулки, парфюмерия. Где-то, видимо, фашисты нахапали и возили с собой. Может быть, подарки для предполагаемых подружек… В городе оставались еще окруженные наши бойцы, и жители их прятали

— В. Лемешев

свидетель первой оккупации

Уличных боев в Ростове не было, а ведь город готовился к обороне. У нас на углу Ворошиловского и Красноармейской находилась баррикада. Она перекрывала всю улицу, но внутри были небольшие проходы для пешеходов, а в центре была раздвижная часть для проезда трамваев. Такие баррикады были и в других местах. Но дело в том, что ими никто не воспользовался. Когда наши части отступали, тянулись подводы. Грузовиков мы почти не видели. Баррикады нанесли только вред. Отступавшие не знали, как их объехать, как попасть, к переправе. Переправа, правда, тогда, не нужна была — Дон замерз. Но как проехать к Дону? Толкнутся в одну улицу — перегорожено, в другую — тоже. А объезд довольно далеко. Мы, конечно, показывали дорогу. Но некоторые бросали подводы.

У нас на углу стояла одна — со снарядами. Когда немцы пришли, приказали их выбросить в противотанковую щель. Она была вырыта на противоположной стороне улицы. Там сейчас находится облсовпроф, а раньше стояли частные домишки. Убитых немцев мы не видели. А вот двух красноармейцев замерзших видели на Театральной. Причем, один лежал так, как будто закрывал глаза рукой. Мы заглянули под руку, оказалось, пуля ему попала между глаз.

— А. Агафонов

Для нас было интересно: что же это за немцы?

Первая оккупация была быстрой и странной. Вначале город сильно бомбили. И вот 19 ноября 41-го года — тишина. Единственное, что было слышно: в районе Больших Салов, в стороне Военведа, нынешнего Северного массива, — сильнейшая канонада. Оттуда и наступали немцы. Наши благополучно отступили за Дон. Уличных боев, а тем более борьбы за каждый дом, не было. И те фотографии, которые сохранились с того времени, — это взятие Ростова, а не его оборона в ноябре 41-го года. Первый захват Ростова достался немцам не очень легко, но для города большого урона тоже не было. Настроение, особенно, у нас, мальчишек, было непонятное даже. Для нас было интересно: что же это за немцы? И если бы в город в первый раз пришли полевые войска немецкие, как пришли во вторую оккупацию, мы бы, может быть, не так их боялись. Но вошли-то эсэсовцы, их моторизованные части. У них на рукавах были вышивки: «Адольф Гитлер». Я не раз видел эти нашивки. Они были подобраны по росту: крупные, и у многих их них, особенно у офицеров, были перстни, на которых была изображена «Мертвая голова». Эти перстни изготовлены были не то из серебра, не то из алюминия.»

— Шаган Чагаев

Для нас было интересно: что же это за немцы?

Первая оккупация города длилась восемь дней и вошла в историю как «кровавая неделя».

Эсэсовцы дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер» расстреляли и замучили сотни мирных граждан: стариков, женщин, детей, особенно в Пролетарском районе города.

На 1-й Советской улице у дома №2 лежала груда из 90 трупов жителей этого дома; на 36-й линии, около детского дома, был убит 61 человек; на углу 40-й линии и улицы Мурлычева фашисты открыли огонь по очереди за хлебом, убив 43 человек: стариков, женщин и детей; на Армянском кладбище гитлеровцы расстреляли из пулеметов до 200 местных жителей.

Разрушенные здание в центре города

Уборка завалов жителями Ростова-на-Дону

Фашисткие танки на улицах Ростова-на-Дону

Разрушенное здание ЦУМ

За одного — 50 человек, стариков, детей — без разбора.

Немцев все боялись: за малейшую провинность — расстрел на месте. Особенно оккупанты зверствовали, если убивали их людей. На 34-й линии, недалеко от лесной школы, убили немца, так они сразу вывели заложников и тут же расстреляли. За одного — 50 человек, стариков, детей — без разбора.

— Юлия Турбина

Мы бегали в парк, где лежали трупы расстрелянных. И у нас родилась тогда отчаянная мысль — отомстить. По Красноармейской часто проезжали грузовики. Несмотря на сильный мороз, ездили и мотоциклисты. Под пилоткой или каской они обвязывали головы платком. Мы забрались на третий этаж, установили на площадке пулемет, который нашли в полку связи. Заспорили было, кто будет стрелять. Вдруг Пашка Костин, а он был у нас самый отчаянный, без лишних разговоров стал к пулемету. Ему все уступили — ведь он мог дать и затрещину.

И вот только мы приготовились ждать появления какого-нибудь мотоциклиста, на этаже выше открылась, дверь, и оттуда появился мужчина. Он сразу догадался, в чем дело. И, не выбирая выражений, напустился на нас. А у нас какая была идея: мы постреляем и сразу же сбежим наверх на чердак. А чердаки шли тогда над всем огромным домом. Можно было выскочить где-нибудь на Ворошиловском. Мы себя как будто обезопасили, но не ожидали появления этого мужика. Побежали вниз, так как он перекрывал нам путь наверх. Пулемет, естественно, бросили. Он его забрал. Чертыхаясь, он кричал нам вслед: что, вы хотите весь дом погубить? Вот тогда до нас дошло: если бы стрельнули и кого-то убили, то жители всего дома стали бы заложниками и их бы расстреляли.

— А. Агафонов

Мы бегали в парк, где лежали трупы расстрелянных.
И у нас родилась тогда отчаянная мысль — отомстить.

Первая оккупация была внезапной. Наша семья не успела эвакуироваться, и утром мы вышли на балкон. И увидели бегущего красноармейца, паренька, который снимал на бегу гимнастерку. Винтовку он тоже бросил через забор. Он был один, видимо, отставший. Он промчался по улице Горького, и буквально через пятнадцать минут появилась колонна немецких мотоциклистов. Их было не меньше 50. Все великолепно экипированы, в касках, с автоматами. Впечатление это произвело ужасное — несчастный, растерзанный красноармеец и эта механизированная, автоматизированная, мощная колонна. Было такое ощущение: приехали сверхчеловеки, и что это — навсегда.

— Л. Григорьян

Мы бегали в парк, где лежали трупы расстрелянных.
И у нас родилась тогда отчаянная мысль — отомстить.

Впервые мы увидели немцев на углу Красноармейской и Ворошиловского. Это была колонна мотоциклистов. Мотоциклист с автоматом наперевес сидел за рулем, а в люльке находился пулеметчик. Мы выпучили глаза. Мы стояли группой: Мишка Гущин, Ленька Закрыжевский и другие. Нам под четырнадцать подходило, уже подростки. День был очень холодный, морозный. Небо затянуто тучами. И все это усиливало гнетущее впечатление.

Один мотоциклист оскалился, оскал его показался мне страшным. И крикнул: «Сталинюгенд». А мы уже знали, что такое Гитлерюгенд. Он расхохотался и показал на нас: «Пуф-пуф»… А потом на полном серьезе повернул пулемет на турели и дал очередь поверх наших голов. Мы прыснули, как воробьи. И сразу же оказались внутри двора. Нас душил мальчишеский гнев: хоть бы булыжником ответить! Ненависть без выхода особенно болезненна…

— А. Агафонов

А потом на полном серьезе повернул пулемет на турели и дал очередь поверх наших голов

21 ноября, на второй день оккупации, в нашем районе на Новом поселении все магазины еще торговали хлебом по нашим карточкам. Куда потом деньги продавцы девали? Сдавать их было уже некому. Это тоже говорит о неожиданности вступления немцев в город. Немцев сдерживали в районе поселков Чкалова и Орджоникидзе. Они же вошли в город со стороны Хопров, разъезда Западный, через Красный город-сад, Ботанический сад, вышли к вокзалу на Новое поселение. Немцы сразу вывесили приказы: за хранение оружия — расстрел, за неподчинение оккупационным властям — расстрел, всем евреям пройти перерегистрацию. От немцев мы узнали, что бои идут под Москвой в районе Химок, о чем наша печать не сообщала. И мы совершенно не знали, что Ленинград находится в блокаде уже два месяца.

— Михаил Вдовин

НОЯБРЬ 1941

НОЯБРЬ 1941

27 ноября первые части 56-й армии по льду форсировали Дон и ворвались в Ростов, где начались ожесточенные уличные бои. 29 ноября часть сил 37-й армии прорвала немецкую оборону и вышла в район севернее Султан-Салы, а 56-я армия овладела Чалтырем. В тот же день части 56-й армии и 9-й армии после трехдневных уличных боев полностью освободили Ростов-на-Дону.

Шаган Чагаев

Наступление Советской армии

Рубеж обороны
Вермахта

27 ноября первые части 56-й армии по льду форсировали Дон и ворвались в Ростов, где начались ожесточенные уличные бои. 29 ноября часть сил 37-й армии прорвала немецкую оборону и вышла в район севернее Султан-Салы, а 56-я армия овладела Чалтырем. В тот же день части 56-й армии и 9-й армии после трехдневных уличных боев полностью освободили Ростов-на-Дону.

Шаган Чагаев

Наступление Советской армии

Рубеж обороны
Вермахта

Когда наши, вошли в город, в первый же день появилась нота Народного комиссариата иностранных дел, подписанная Молотовым: «О зверствах немецко-фашистских захватчиков в Ростове-на-Дону» и листовки. Там, в частности, сообщалось о расстреле 14-летнего мальчика из ремесленного училища — Вити Черевичкина.

Убитого Витю Черевичкина я видел, мы бегали туда. Хотя расстрелян он был не там, где говорилось в листовке. Он был расстрелян в парке имени Фрунзе. И был он постарше. Но это я узнал позже, когда собирал материалы о нем для своей повести. А тогда мы просто увидели: он лежал без головного убора, как бы прислонившись к стене. Пули вырвали клочки из его ватника. Держал он в руках обезглавленного голубя. Рядом валялись тушки других голубей. Потом он стал легендарным. Его именем назвали улицу, сложили песню «Жил в Ростове Витя Черевичкин». Кинокадры и фотодокументы о нем фигурировали на Нюрнбергском процессе.

— А. Агафонов

В результате Ростовской наступательной операции
29 ноября 1941 года Ростов-на-Дону был освобождён.

ВЕРМАХТ

КРАСНАЯ АРМИЯ

30 000

33 111

Личный состав

154

54

Танки

245

24

Орудия

93

11

Миномёты

1145

12

Автомобили

ВЕРМАХТ

КРАСНАЯ АРМИЯ

30 000

33 111

Личный состав

154

54

Танки

245

24

Орудия

93

11

Миномёты

1145

12

Автомобили

Освобождение Ростова в ноябре 1941 — было одним из первых успешных наступлений Красной армии в войне, которое наряду с контрнаступлением под Москвой привело к остановке немецкого наступления на советско-германском фронте зимой.

Поделитесь историей

При участии центра по поддержке одарённых и талантливых детей «Ступени успеха»

Разработка сайта — RUFORMAT®

Поделиться

Поделиться